Это кажется фантастикой. И иногда радует родителей – он такой маленький, а уже может! А вот бабушке всего шестьдесят, но она даже трогать боится. Кроме того это так удобно – сунул девайс в руки ребенку и свободен.
Для того чтобы оценить последствия тотальной «айпадизации» подрастающего поколения потребуются годы, а может и десятилетия. А данные, которыми уже сейчас располагают ученые, показывающие, как меняется активность функционирования разных зон мозга с планшетом и без него, выглядят сухими и малодоказательными. Иногда мы читаем: «средний американский ребенок смотрит на экран в среднем 8 часов в день» или «средний американский подросток отправляет в месяц 3364 текстовых сообщений». И если мы сравним это с вашим детством, в котором вы ни отправляли ни одного сообщения в день, то это хорошо или плохо?
Кроме того у каждого есть свои жизненные примеры — вот меня родители гоняли от телевизора, но ничего вырос же. А кто-то рос уже в обнимку с персональным компьютером и вроде тоже проблем не испытывает, а может и определенные преимущества есть — раньше программировать научился.
Однако одна из особенностей планшетов состоит в том, что ими могут заниматься дети буквально с рождения. И в этом есть существенное отличие.
Давайте попробуем разобраться. Представьте себе собаку. Какая она? Большая или маленькая? Какой она породы? Какого цвета ее шерсть? Какова она на ощупь? Как она лает? Чем пахнет? Как она бегает? Как ест? Какие еще ассоциации возникают с образом собаки – страх или ощущение защищенности? Это ваша собака или какая-то абстрактная «собака вообще»?
Нет, это не тест и я не расскажу вам о ваших особенностях.
Но в тот момент, когда вы читали каждый вопрос и представляли себе цвет, звук или запах, в вашем мозгу в соответствующих областях «загорались», то есть активировались цепочки нейронов, которые отвечают за восприятие отдельных характеристик окружающего мира.
Более того эти цепочки связаны именно с вашим опытом, полученным вами при общении с собаками или их образами. Каждый из читающих представил себе свою собственную уникальную собаку. Этот образ сформировался на основании вашего собственного уникального опыта. И если этот абзац прочитают семь миллиардов живущих в настоящий момент на земле людей, мы получим семь миллиардов различных образов, за которые отвечают семь миллиардов различных комбинаций нейронных соединений семи миллиардов различных мОзгов.
Каждый раз, когда вы получаете какой-то новый сенсорный опыт, например, смотрите, нюхаете, слушаете, на его основании в вашем мозгу формируется новая нейронная сеть. Конечно, новые нейроны не появляются, зато между ними возникают новые связи. Если вы этот опыт повторяете, эта цепочка становится надежнее — сами нейроны растут, и связи становятся больше и надежнее.
Наиболее активно этот процесс идет сразу после рождения. И те связи, которые сложились в первые годы жизни, служат базой или фундаментом для формирования новых.
Мы говорим: мы видим глазами, слышим ушами, обоняем носом, чувствуем вкус языком. На самом же деле это не совсем так. В глазах, ушах, носу и на языке есть только рецепторы – центральный же компьютер, который обрабатывает эту информацию и как-то интерпретирует ее, находится у вас внутри черепной коробки.
Эти системы обработки информации в мозге у ребенка не заложены изначально, а формируются под воздействием опыта. И в зависимости от того, какой опыт получает ребенок, такие системы и сформируются.
Нагляднее всего это было продемонстрировано в поразительных экспериментах с котятами. Слепых молоденьких котят, то есть тех, кто не имел зрительного опыта, разделили на две группы. Одна из них росла в цилиндрах с вертикальными полосами, а другая – с горизонтальными. Через три месяца выяснилось, что котята, выросшие среди вертикальных линий, не могут видеть горизонтальные, они не видят края стола или ступенек. А те, кто вырос среди горизонтальных, не различают ножки стульев. И эти особенности сохранились на всю жизнь.
У нашего мозга есть «сенситивные» периоды формирования (от англ. слова sensitive – чувствительный), когда мозг особенно чувствителен к тем или иным воздействиям, а есть критические – узкие временные интервалы, только внутри которых возможно формирование тех или иных функций. Они есть, например, у зрения, слуха, вестибулярного аппарата, развития речи.
Фактически самые основные задачи, которые стоят перед ребенком в первые годы после рождения – это разобраться, как устроен этот мир и организовать свой мозг и свое тело для оптимального существования в нем.
И если мы хотим помочь ему в этом, то наша задача предоставить максимальные возможности по исследованию реальных объектов – их твердости и хрупкости, мягкости и протяженности, гладкости и текучести, громкости и яркости, вкуса и цвета, запаха и веса. И еще огромного количества всяческих характеристик.
Знакомясь с ними, проводя сотни экспериментов по пересыпанию, разливанию, разрыванию и разбиванию, обсасыванию и обнюхиванию, ребенок формирует, во-первых, представление о мире, а, во-вторых, свою нервную систему для дальнейшего анализа и использования этой информации.
Конечно, мы не можем принести ребенку для ощупывания тигра или акулу и еще миллионы разных других объектов. Но если вы ухаживали за кроликом или хомячком, вы сможете представить что такое шерсть, уши или когти, когда увидите по телевизору суриката или панду. Если вы трогали карпа или наблюдали за золотой рыбкой в аквариуме, вы сможете экстраполировать свои знания о чешуе или жабрах на глубоководных удильщиков, с которыми никогда лично не общались. То есть, прежде, чем показывать животных на картинках или на планшете очень важно познакомиться хотя бы с представителями основных классов в реале. Иначе полученная информация, никак не связанная с собственным сенсорным опытом очень быстро исчезнет из памяти практически без следа.
Мытье пола гораздо более «развивающее занятие» в этом возрасте, чем сортировка фигурок в планшете. Ребенок знакомится с текучестью, растворимостью, гигроскопичностью, смачиванием, поверхностным натяжением, плавучестью. И все это с большим удовольствием и интересом. Да, после таких занятий маме придется пол мыть заново, но это и есть реальное развитие мозга в возрасте до трех лет.
Трудно представить себе что-то более развивающее для ребенка раннего возраста, чем домашние дела – стирка, уборка, приготовление пищи.
Любые понятия мы можем вводить только после того как ребенок с ними столкнулся на опыте. Вы не сможете объяснить, что такое большой или маленький, если ребенок не видел или не ощупывал предметы разного размера. Вы не сможете рассказать, чем отличается сладкое от соленого, если человек никогда не ощущал этих вкусов. Только после того как ребенок разбил чашку – вы можете ввести понятие «хрупкий».
Вторая проблема связана с освоением языка. Спросите любого логопеда, и он вам скажет, что за последние годы катастрофически выросло количество детей с задержкой речевого развития. Возможно вы удивитесь, но для того, чтобы научиться говорить нужно как минимум слышать человеческую речь. Более того от человека. Ну и иметь необходимость говорить.
Проводились такие эксперименты с детьми до года в англоговорящих семьях. К одной группе детей приходила китаянка и разговаривала с ними, играя. В другой группе тот же текст дети слушали через магнитофон, а в третьей — могли смотреть видео. В результате к году дети из первой группы различали звуки китайского языка и даже понимали слова. Во второй и третьей группах просмотр и прослушивание не оставили никаких следов.
Когда ребенок раннего возраста играет в «развивающие программы» на планшете, у родителей создается ощущение, что он может освоить и речевые навыки, но это огромная ловушка. И она опасна еще и тем, что существует сенситивный период развития речи – с рождения и примерно лет до пяти. Если человек овладевает в этом возрасте родным языком, то при необходимости, он может освоить любой другой человеческий язык. Если же нет, то возможность научиться говорить тем меньше, чем позже с ним начинают общаться при помощи речи.
Третья сложность – это социальное взаимодействие. Да, у нас существуют сенситивные периоды формирования коммуникативных навыков. То есть для того чтобы научиться общаться с людьми, нужно с ними общаться. Причем в раннем возрасте. Сначала с мамой, потом со сверстниками. Так же, как для того, чтобы научиться ходить, нужно именно ходить. Падая, набивая шишки, но тренируясь, тренируясь и тренируясь. Иначе невозможно.
Это касается не только человека. Широко известны эксперименты Харлоу с безьянами. Он изолировал новорожденных обезьян от сородичей на 3, 6 и 12 месяцев. Молодые животные пробывшие в изоляции 3 месяца, будучи возвращенными в стаю испытывали сильнейший стресс, но в конце концов адаптировались. Из обезьянок, пробывших в изоляции 6 месяцев, только некоторые пытались контактировать с другими. Из лишенных контакта на 12 месяцев никто не делал попыток вступить во взаимодействие, более того они становились жертвами окружающих, поскольку были совершенно лишены инстинкта самосохранения.
Планшет в руках ребенка – замечательное средство, для того чтобы лишить его возможности научиться контактировать с другими людьми. Договариваться, спорить, защищать свои интересы и учитывать интересы окружающих.
Когда молодые родители спрашивают, так что же совсем нельзя? Я говорю крайне нежелательно. То время, которое ребенок проведет за планшетом, будет уворовано у других путей познания окружающего мира, развития речи и формирования коммуникативных навыков.
Но надо понимать, в какой ситуации живет современная мама. Зачастую она проводит с ребенком 24 часа в сутки 7 дней в неделю 365 дней в году. Иногда нужно сходить в туалет, а иногда просто хочется спокойно попить чайку. Планшет часто становится спасением, если нужно везти ребенка в машине. Поэтому 20 минут в день, проведенные ребенком за какой-нибудь развивалкой, конечно, не нанесут катастрофического вреда. А дальше – выбор за вами.
Автор статьи Елена Баканова — детский и семейный психолог, зав.кафедрой психологии Международного Института Монтессори педагогики, Психолог-консультант Ассоциации Монтессори-педагогов России, автор книги «Современные родители: как мы на самом деле учим и воспитываем детей».
Статья для журнала «МЫ — молодые родители» сентябрь 2015